Кто болел раком груди
Бесплатно получить протез и бельё могут только пациентки с инвалидностью
Фото: Полина Авдошина
Рак молочной железы раз и навсегда меняет облик женского тела. После операции у женщин часто остаются заметные шрамы и рубцы, а некоторым ради шанса на жизнь приходится и вовсе пожертвовать грудью. Журналист НГС поговорила с жительницами Новосибирска, которые пережили операции на груди — они привыкают не стесняться шрамов, носят протезы и знают, как чувствовать себя счастливым даже в самые тяжёлые времена.
История Екатерины Казаковой
— Шишечку в груди я обнаружила сама, мне было 35 лет. Весной на диспансеризации заметили, что грудь рыхлая, ведь я кормила детей одного за одним. Гинеколог предположила, что ещё не ушли молочные мешки. Я обратила на это внимание, стала контролировать.
Через некоторое время, когда грудь стала однородной, я увидела какой-то шарик, шишечку. Пошла на маммографию, но там ничего не обнаружили. Я всё равно сказала врачу, что у меня не всё хорошо. Разделась, предложила потрогать, врач нашла уплотнение и отправила на УЗИ. Сначала мне поставили диагноз «фиброаденома» и направили к онкологу.
Онколог сделал пункцию, опухоль была доброкачественной, посоветовала на всякий случай вырезать. Пункция — такой анализ, где велика вероятность, что можно не попасть в раковую клетку. Получилось так, что мои раковые клетки не попали в шприц. Казалось, что всё хорошо, что это всего лишь фиброаденома. Я не сразу кинулась её удалять. Когда делают операцию, берут один срез и отправляют на экспресс-анализ, который делается во время операции. Он тоже показал, что у меня доброкачественная опухоль — даже на срез не попали раковые клетки.
Екатерина считает, что больные не должны замыкаться и вести затворнический образ жизни. По её мнению, если разделить с другом радость, её станет больше, а горя — меньше
Фото: Екатерина Казакова; фотопроект «Клуба хороших людей Сибири»
Спустя три дня меня выписали, я стала ездить на перевязки. Только через две недели пришли результаты гистологии (анализ тканей — Прим. ред.) — рак молочной железы первой стадии. Причём трижды негативный рак. Он не зависит от гормонов и не реагирует на гормональное лечение.
Я не плакала. Когда узнала, то не билась головой об стену, не спрашивала, почему я, за что. Только спросила врача, что мы будем делать дальше. Больше испугался муж. В тот день у меня были планы — я же не собиралась узнавать, что у меня рак, — собиралась в гости к подруге. Звоню ей и говорю, что скорее всего не приеду, у меня рак. А она: «И что? Это не повод откладывать нашу встречу». Мужу сказала по телефону. Приезжаю домой, а он поехал с детьми — такие чувства были, что не мог сидеть и ждать. Когда вернулся — смотрел большими глазами, молчал и не отходил от меня. Это очень важно, когда рядом мужчина, который любит тебя безусловно. Я не думала, что буду лысой, страшно худой или, наоборот, толстой, не размышляла, мол, зачем я ему такая нужна.
Это большая проблема многих девочек, им страшно, как отреагирует муж — вчерашняя красотка с длинными волосами сегодня будет лысой.
Моему мужу памятник надо ставить! Я всегда знала, что он будет рядом. Он буквально носил меня на руках, кормил. После четвёртой химии от смерти спас: у меня было очень сильное обезвоживание, я постоянно падала в обмороки, однажды он меня подхватил и понёс к врачу.
Мне удалили подмышечные лимфоузлы, чтобы понять, пошли ли раковые клетки по организму. После первой операции надрез был ювелирный, его не видно. А после второй у меня поднялась температура, шрам заживал домиком — ну всё, думала, такая молодая, а майку теперь не надену.
Когда волосы в один момент выпали, то муж сбрил остатки, а я слёзы промокнула. В парикмахерскую идти не могла, после второй химии постоянно лежала, меня тошнило — волосы на подушке оставались. Первое время я ходила в платочке — боялась напугать детей, — а потом как-то все привыкли. У меня был парик, но я не носила его. Химиотерапию проходила весной и летом, а парик был очень тяжёлым и жарким. Знаю, что девочки за бешеные деньги заказывают парики, но я предпочитала платки.
На химии волосы выпадают не только на голове. Ещё и брови, и ресницы… Я сильно похудела. У тех, кто принимает гормоны, сильно отекает лицо, появляются большие щёки — человек выглядит больным.
Пережить болезнь Екатерине помогла вера, что супруг с ней навсегда и любит её не за внешность
Фото: Екатерина Казакова
Я всегда думала, что у меня будет трое детей. Когда только поставили диагноз, врач говорил, что я смогу родить только через 5 лет — всё это время женщины пьют гормоны. Я мысленно прибавила к 36 годам эту цифру — 41, в этом возрасте я не планировала рожать, поэтому попрощалась с мечтой. Но на комиссии мне сказали, что можно через 2,5–3 года. Когда узнала, что беременна, то испытала и страх, и радость. Прошло только 2 года и 3 месяца после последний химии. С дочкой сейчас всё хорошо.
Недавно на приеме у кардиолога я перечисляла свои болячки и упомянула, что после рака груди родила ребёнка. Врач всё это записывала, записывала, а потом говорит: «Знаете, у вас такая жажда жизни, что медицина бессильна».
Нередко при раке груди женщине удаляют не только опухоль и лимфоузел, но и полностью всю грудь
Фото: Полина Авдошина
История Розы Григорьевны (имя изменено по просьбе героини)
— Ещё в 2011 году (я тогда жила в Братске) пошла на маммографию. Обследование что-то показало, но онколог сказал, что ничего страшного. Потом я каждый год делала маммографию. В 2018 году (к этому времени уже переехала к дочери в Новосибирск) я сильно простыла. Через некоторое время выскочила большая шишка, и тогда я записалась на обследование.
Онколог сказал, что долгие годы рак дремал. Мне повезло, что 7 лет он не проявлял себя. Диагноз поставили за день: «рак молочной железы второй стадии». Говорят, что рак не чувствуешь, но это не так. Перед этим я ещё работала в магазине, чувствовала себя с каждым днём хуже и хуже, в один день сильно подскочило давление, и я просто упала.
Когда узнаёшь диагноз, то испытываешь шок — обидно, больно. В горбольнице предложили сперва сделать химию, а после удалить. Некоторым делают иссечение груди, кому-то отнимают грудь полностью — всё зависит от диаметра. Мой онколог посоветовал убрать всё.
Некоторые женщины после операции не могут смотреть на себя в зеркало. Шов, конечно, у меня безобразный, келоидный (с рубцом) — организм плохо сработал, не очень красиво зажило. Я тоже стараюсь не смотреть на себя, первое время даже голова кружилась. Дочка столько пережила, сама обрабатывала мне швы — я не могла взглянуть на свои рубцы.
Сейчас ношу специальный протез. Это силиконовые вкладыши, которые нужно носить в особом бюстгальтере, он с кармашком. Инвалидность мне не дали — комиссия написала, что нет возможности. Добиться инвалидности вообще сложно. Поэтому протез мы купили сами, российский. Есть ещё из Германии, они удобнее — у них застёжки спереди, а у наших сзади. Бюстгальтеры мы брали по 700 рублей за штуку, а протезы — от тысячи. Немецкие, которые рекомендуют, стоят от 4 тысяч.
Если не надеваю протез, то ощущение, будто бы чего-то не хватает, начинает болеть шея, спина — нет равновесия, груза. Протез приходится носить даже дома, ведь ты всю жизнь живёшь с двумя грудями, каждая у меня весила 500–600 граммов — когда ходишь без протеза, с одной стороны есть вес, а с другой пусто.
Первое время после операции кажется, что чего-то не хватает, будто бы грудь на месте и до сих пор болит.
Протез нужно каждый день промывать, чтобы он прослужил долго. Можно и всю жизнь с одним проходить. Одна бабушка из больницы (не знаю, по какой причине она не получила инвалидность — может, просто решила не ходить по комиссиям) насыпала в мешочек гречки и так ходила.
После операции жир с груди сгоняют в район руки, такая шишечка получается — неприятно, у всех под мышкой висит. Летом ношу футболки, платья, но ощущение, что одежду на одну сторону постоянно перетягивает, сидит не так, как раньше, приходится поправлять кофту. В принципе, не видно, что там силикон. Только из-за той шишки уже не наденешь облегающий свитер. После операции толком не ощущаю руку, делаю зарядку, разрабатываю. Её нужно постоянно растрясать — скапливается лимфа, ей же некуда идти. Врачи говорят, что задеты все нервные окончания, нужно время на восстановление, хотя после операции уже год прошёл…
Считаю, инвалидность должны всем давать. Если у тебя есть группа, ты можешь взять путёвку в санаторий, пройти реабилитацию, получить лекарства — их же многим выписывают из-за последствий химиотерапии. Конечно, поддержка нужна.
Но вообще наши российские женщины не унывают. Я сблизились с теми, с кем была на операции. Мы перезваниваемся, узнаём, как самочувствие друг у друга. Одной в 80 лет сделали операцию, она уникальная женщина, такая шустрая, ей и на дачу надо, такая оптимистка, от неё заряжаешься энергией. Говорит, что ей надо прожить ещё пять лет — внука вырастить. Другой 70, она поёт в хоре, занимается физкультурой. Хоть и плохо — она всё равно поёт, не унывать же теперь.
Вы тоже хотите рассказать свою историю о преодолении жизненных трудностей или проблем со здоровьем? Напишите в редакцию НГС по Viber, Telegram, WhatsApp на номер 8 982 781–74–07.
Что еще почитать про онкологию
Девушка, которая борется с лимфомой, честно рассказала о самых раздражающих вопросах. А наша коллега поделилась собственной историей — как она осталась без волос после химиотерапии и через что ей пришлось пройти. До этого главный онколог города назвал четыре основные причины смертности от рака.
Источник
В Алтайском крае, как и в целом в России, рак груди занимает первое место среди женских онкопатологий. В 2018 году такой диагноз был поставлен 1238 жительницам региона.
Жительница Барнаула Инна Проценко – одна из тех, кто уже прошел этот путь. В эфире радио «Комсомольская правда-Барнаул» (106,8 FM) она поделилась личным опытом борьбы с тяжелым заболеванием. А маммолог Алтайского краевого онкологического диспансера Наталья Плохатнюк рассказала, какие методы и средства лечения рака груди есть в арсенале онкологов сегодня.
Мы публикуем самые интересные фрагменты беседы.
Инна Проценко (слева) и Наталья Плохатнюк (посередине) в эфире радио «КП»-Барнаул»Фото: Юлия КОРЧАГИНА
Дарьин дар
Инна Проценко:
— Я всегда верила, что организм обязательно подаст человеку сигнал, если с ним что-то пойдет не так. Важно не отмахиваться от этих звоночков, надо себя слышать и чувствовать. Осенью 2016 года я начала замечать, что у меня тянет грудь, я чувствую боль, когда на нее ложусь, стало простреливать спину, выросла какая-то странная крошечная шишечка – ничего этого раньше не было. Но самое главное – появилась животная тревога. Я, что называется, нутром чувствовала: что-то здесь не так.
Я прошла шесть (!) разных УЗИ прежде, чем врач, наконец, направил меня на биопсию. Собственно, она-то и подтвердила все мои страхи и опасения. Сокровенное «у вас рак» пришлось услышать и мне, как и тысячам женщин в нашей стране.
Как таковой паники у меня не было. По профессии я финансист и привыкла мыслить четкими алгоритмами. Я поняла, что мне нужен человек, который смог преодолеть такую же беду, как моя. Таким ангелом-хранителем и наставником для меня стала российская писательница, автор популярных детективов Дарья Донцова. Диагноз рак груди ей поставили еще в 1998 году. Я написала ей в Инстаграм, даже не надеясь особо, что такой известный человек мне ответит. Она откликнулась буквально через несколько секунд – я даже чая не успела себе налить. Я услышала в трубку ее тоненькое «Инночка, привет!» и потерялась…
… Дарья подарила мне уверенность. Ее советы я тогда и сейчас — а мы с ней до сих пор поддерживаем отношения — записываю в отдельную тетрадку.
«Идешь в церковь, разговариваешь с батюшкой, исповедуешься, причащаешься, ревешь ТАМ, а не дома – дома родным нужны не сопли, а красивая, сильная, любимая, уверенная в себе жена и мама. Тебе нужен мощный стимул в жизни, у тебя просто нет другого выхода. И найди своего врача, которому ты будешь доверять, как самой себе. Просто посмотри в глаза доктору, ты сразу поймешь, пойдет ли он вместе с тобой к одной цели. Не зависай в интернете, не читай весь этот ужас, не слушай разговоров в больничных очередях, никому и ничему не давай затянуть тебя в это болото!», — наставляла она меня.
А еще она сказала: «Готовься – год будет тяжелый. Ты столкнешься со многими «дикими» вещами. Кто-то начнет тебя избегать, кто-то при встрече будет говорить «О! А ты разве еще не умерла?!» Это нормально. Такой вот «побочный эффект» онкологии».
УЗИ или маммография?
Наталья Плохатнюк:
— Женщина самостоятельно может обнаружить опухоль размером в несколько миллиметров. Собираясь на работу перед зеркалом, также придирчиво и критично осматривайте свою грудь, как и макияж на лице. Обращайте внимание на любые изменения. Все, чего не было раньше, должно настораживать. Нарушения симметричности молочных желез, когда одна грудь стала заметно больше другой. Покраснения, втяжения кожи, отечность, симптом лимонной корочки – локально или по всей молочной железе. Покраснение или утолщение, самопроизвольные выделения из соска.
А вот боль – это не симптом при раке молочной железы. На начальных стадиях грудь не болит почти никогда. Боли появляются гораздо позже, когда наличие патологии очевидно и налицо все другие симптомы.
Где лечиться: дома или за границей
Инна Проценко:
— Когда это все со мной случилось, я спросила у Дарьи (Донцовой – прим. ред.), куда мне ехать лечиться. Она мне ответила: «Не надо никуда ехать, собирать деньги, продавать имущество – не глупи! У вас на Алтае замечательный онкологический диспансер, филиал московского онкологического центра им. Блохина. Конечно, бывают нюансы, как и везде, человеческий фактор никто не отменял. Но у вас работают очень сильные врачи, которые постоянно проходят квалификацию в лучших клиниках страны. Я сама не искала никаких заграничных врачей, лечилась в простой московской больнице №62».
Удалять нельзя оставить
Наталья Плохатнюк:
— Сейчас основная тактика хирурга – сохранить женщине грудь всегда, когда это возможно. Здесь все зависит от стадии процесса. При 1 или 2 стадии, если размеры груди и опухоли позволяют, врачи проводят органосохраняющие операции или выполняют одномоментную онкопластику, то есть за одну операцию и опухоль удаляют, и грудь восстанавливают с помощью имплантов. Это все делается и у нас в крае, причем, подобное лечение никак не ухудшает прогноз заболевания.
Иногда, если подобные методики невозможно выполнить на первом этапе, женщине проводят предоперационные курсы химиотерапии и, когда опухоль уменьшится, органосохраняющая операция становится возможной.
Страх, я тебя не боюсь!
Инна Проценко:
— Страх будет обязательно. Вам не избавиться от него навсегда. Время от времени он будет накатывать, назойливо напоминая о болезни. Это нормально, и это проходит.
Онкология это точно такое же хроническое заболевание, как гипертония, сахарный диабет — такой же процент рисков. Это только кажется, что рак – это конец, неминуемая смерть. Я только когда сама столкнулась с этим, поняла, как много вокруг женщин, которые прошли лечение и прекрасно живут. У меня появилась куча знакомых девчонок, мы постоянно созваниваемся, переписываемся, делимся опытом.
В наше время все лечится, главное вовремя поймать. Да, будет непросто. После операции я не могла поднять руку выше пояса – каждый день вставала к стене и по сантиметру тянула все выше и выше. А когда после химии у меня утром все волосы на подушке остались: я – тут, а они – там?! Но зато я была лучшей свинкой Пеппой в мире: надевала вязаную шапочку на лысую голову и играла с сыном в любимых героев.
У меня была мысль: наши деды прошли войну, голод, такой ад – значит, и я смогу. Стиснул зубы и пошел! Это была моя личная война, и я использовала в ней все средства. А если ничего не делать, само ничего и не придет.
Мне очень помогает книга Дарьи Донцовой «Я очень хочу жить». Это ее личный опыт борьбы с раком груди. Я рекомендую прочитать ее всем, а не только тем, кого, так или иначе, коснулась онкология. Это настоящая инструкция по применению в вопросе «как не дать раку тебя победить» — берешь готовые рецепты и действуешь. В ней можно сделать закладки на ключевых местах — у каждого они будут свои – и когда вас снова накроет страх, просто откройте и перечитайте эти строки.
О гормонах и грудном вскармливании
Наталья Плохатнюк:
— Кормление грудью снижает риск возникновение рака молочной железы, этот фактор защиты женщинам подарила сама природа. Конечно, во всем нужно знать меру. Некоторые кормят детей грудью до 2 – 3 лет. Это уже совершенно ни к чему, в этом возрасте ребенок должен полностью самостоятельно питаться. Но до года покормить грудью нужно постараться.
О брошенных женщинах
Наталья Плохатнюк:
— Часто пациентки рассказывают, что мужья, узнав их диагноз, уходят из семьи. Иногда женщины теряются, буквально пропадают со своим заболеванием и приходят к нам уже в запущенных стадиях. А есть настоящие героини, я просто поражаюсь их силе духа! Они закрывают эту страницу и идут дальше, создают новые семьи, рожают детей. У меня была пациентка: ей вырезали грудь, муж ушел, но она не отчаялась, снова вышла замуж, родила двойняшек и выкормила их единственной оставшейся грудью. Женщине все под силу, нужно только захотеть!
Сколько живут с раком груди?
Конечно, в начальных стадиях рак груди лечится лучше. Сейчас появилось много новых препаратов, в том числе таргетных, гормональных и иммунологических, и они доступны пациенткам нашего диспансера. Но поймите, никто никогда не возьмет на себя роль пророка в вопросе онкологии. Бывает, что пациентки с абсолютно идентичной гистологией опухоли живут по разному: у одной безрецидивный период протекает 10, 20, 30 лет, а у другой рецидив может случиться через 1 – 2 года. Почему так, никто достоверно не знает.
Что такое хорошо и что такое плохо
Инна Проценко:
— Болезнь дала мне возможность понять, что главное в жизни не деньги, карьера, успех, а любовь, забота и взаимопонимание. Перед моей поездкой в Москву на съемки передачи «Прямой эфир», посвященной юбилею Дарьи Донцовой, нас приезжал сюда снимать корреспондент в «полевых условиях». Я ему в интервью сказала: «Вы не представляете, что значит просто жить! Это настолько вкусно, ярко, красиво!». И представляете, он заплакал.
Мы все в глубине души чувствуем, что в ежедневной суете забываем о чем-то главном, но по-настоящему это способны понять и оценить только те, кто побывал на грани.
Я сейчас просто живу и наслаждаюсь каждым днем, какими-то очень обычными вещами, как например, шуршание осенних листьев под ногами. Работаю, читаю любимые книги, встречаюсь с друзьями, с удовольствием наблюдаю, как растет мой сын. Как поется в песне — «так же как все, как все, как все, я по земле хожу, хожу, и у судьбы, как все, как все, счастья себе прошу».
Любите себя ради тех людей, которые живут рядом с вами, чувствуйте себя, радуйтесь жизни и благодарите Бога за каждый прожитый день!
Осеннее богатство
Звонок слушателей
— Меня зовут Наталья, мне 40 лет. На УЗИ нашли 3 узелка, сказали, не нужно ничего делать, просто наблюдать. Правильно ли это?
Наталья Плохатнюк:
— Абсолютно любые образования в молочной железе подлежат биопсии! В онкологии очень много нюансов. Единственный способ получить достоверный результат – это гистологическое исследование биологического материала, взятого из образования. Обратитесь в первичный онкологический кабинет в своей поликлинике. Если там нет онколога, то через гинеколога возьмите направление на консультацию к онкомаммологу для дообследования.
Вообще, методом скрининга молочной железы является маммография, но ее проводят после 35 -40 лет. УЗИ чаще выполняют молодым женщинам, потому что у них преобладает железистая ткань, на маммографии на ее фоне практически нереально что-то увидеть. После 40 лет количество железистой ткани уменьшается, и рентгенографические снимки просматриваются лучше.
Молодая женщина должна проходить УЗИ раз в год. Если есть что-то, за чем нужно понаблюдать в динамике, врач назначает ей обследования немножко чаще. Что касается маммографии, то в норме ее проходят раз в 2 года. Но опять же в отдельных случаях доктор может направлять на обследование ежегодно. Слишком часто тоже не стоит, ведь этот метод исследования несет дополнительную лучевую нагрузку.
— Подскажите, провоцирует ли прием гормональных препаратов рак груди. Я уже больше 12 лет принимаю гормоны щитовидной железы, длительно пью противозачаточные таблетки. Гинекологи говорят, что не вредно, а в интернете написано совершенно другое. Кому верить?
Наталья Плохатнюк:
— По данным клинических исследований, гормональные препараты создают определенный риск развития рака груди. Поэтому их нужно принимать под постоянным контролем врача и регулярно проходить обследование. Если никаких отклонений в гормональном фоне не появляется, то прием таких препаратов не противопоказан даже длительное время.
Читайте также:
Что и как едят врачи, чтобы не болеть?
Здоровье и все проблемы, связанные с ним, мы привыкли доверять докторам. С высоты своего медицинского авторитета они рассказывают нам, как нужно жить, чтобы меньше болеть. А какие секреты, позволяющие избежать болячек, есть у них самих, и насколько ревностно они их придерживаются? (подробнее)
Источник
